«Интеллигента — по скворешне и на кишкодром»: казанцам предлагают подучить язык советских зэков

Познакомиться с лучшими образцами криминального жаргона, на котором разговаривали узники советских лагерей, могут казанцы на выставке «Язык [не]свободы: как ГУЛАГ изменил нашу речь». На стендах экспозиции в литературном Музее Горького и Шаляпина посетитель обнаружит немало знакомых словечек, но удивится, узнав, что у зэков времен СССР они порой имели другое значение. Например, «тусовка» — это драка, а вовсе не светская вечеринка, «свой в доску» — не просто рубаха-парень, а уголовник-рецидивист. Экспозицию с маркировкой 16+ посетила и корреспондент «Вечерней Казани».

«Халтура», «вкалывать»», «филонить», «стырить», «чувак», «туфта»… Мало кто задумывается сейчас над тем, что эти слова родились в ГУЛАГе — системе советских исправительно-трудовых лагерей, существовавших с 1930 по 1956 год. За это время через ГУЛАГ прошли более 20 млн человек. Одним из узников был и киевский журналист Леонид Городин (1907 — 1994), которого впервые арестовали в 1928 году по обвинению в троцкизме, и в общей сложности он провел в лагерях и тюрьмах как политический заключенный более 30 лет. Двадцать из них Городин изучал тюремный жаргон и составлял словарь, который увидел свет лишь после смерти автора. В этом году московский Музей истории ГУЛАГа совместно с Фондом памяти выпустил четырехтомный «Словарь русских арготизмов» Леонида Городина и создал посвященную ему экспозицию, которая колесит сейчас по России.  

На выставке представлено всего 300 слов из 17 тысяч, которым дал толкование автор. Тем не менее посетителей ожидают неожиданные лингвистические открытия. Например, такие: «Святые места» — лагерь, «венчание» — судебный процесс, «интеллигент» — отбывающий срок за должностное преступление, «скворешня» — голова, «иуда» — глазок в двери камеры, «кишкодром» — столовая, а «Карие глазки» — лагерный суп с рыбьими глазами. 

 Любопытно толкуются и всем известные географические наименования. «Индия» — это барак, где сосредоточены воры, азартные игроки, проигравшие все, вплоть до белья, «Шанхай» — камера в глубине тюремного подвала, «АЛЖИР» — Акмолинский лагерь жен изменников родины, «Ташкент» — костер или горячая печка, «Камчатка» — железная клетка.  

Иосифа Сталина заключенные ГУЛАГа называли на жаргоне Хозяин, Усатый, Папуля, Людоед…

— Не боитесь, что вас обвинят в пропаганде арестантского образа жизни? Сейчас в России стало с этим строго, — поинтересовалась корреспондент «ВК» у заведующей отделом выставок Музея истории ГУЛАГА Анны Редькиной, которая приехала в Казань на открытие экспозиции.   

— Выставка — это не пропаганда фени и жаргона, она об истории нашей страны. Сотрудники нашего музея довольно часто выезжают в экспедиции в Магадан, Воркуту, на Колыму, и когда мы видим свидетельства той эпохи, предметы быта заключенных, например сотни сваленных в кучу мисок и ложек, становится страшно, — призналась Редькина. — В ГУЛАГе вместе с отъявленными уголовниками, политзаключенными, проштрафившимися чиновниками сидело очень много простых людей. И эти люди, которые отбывали срок «за колосок», продолжали защищать режим и искренне верили, что с ними обошлись так по ошибке. После освобождения все бывшие заключенные — и профессора, и колхозники — продолжали использовать слова из лагерной лексики. Поэтому эти слова прочно вошли в наш разговорный язык. 

Стоит заметить, что сразу после публикации на сайте Музея Горького и Шаляпина анонса о выставке «Язык [не]свободы» посыпались негативные комментарии: одни пишут, что никаких сталинских репрессий не было и в ГУЛАГ без вины не попадали, другие возмущаются, зачем литературный музей взялся пропагандировать язык уголовников…

— Но где же, как не в литературном музее, знакомиться с этой экспозицией на стыке языкознания и культурологии? На мой взгляд, это закономерно, ведь лагерный жаргон давно проник и в большую литературу, — не принимает претензий директор Музея Горького и Шаляпина Марианна Гаврилова. — Напомню, что Федор Достоевский провел четыре года на каторге, и это, конечно, отразилось на его писательском языке. Филолог-академик Дмитрий Лихачев тоже был осужден за контрреволюционную деятельность и провел несколько лет в лагере. Он, кстати, высоко оценивал труд Леонида Городина.  

Казань — третий город после Москвы и Екатеринбурга («Ельцин-центр»), который знакомится с «Языком [не]свободы». Выставка у нас продлится по 12 сентября, следующий на очереди — Архангельск.

Фото автора

Источник